Долгий путь домой
Звёздолёт «Галилей» завис в зоне тишины — том самом участке космоса, где даже свет замедляет свой бег. Капитан Вера Кострова провела пальцем по голограмме навигационной карты, оставив за собой след из мерцающих точек. Возвращение с миссии у нейтронной звезды заняло 17 месяцев, но сейчас счёт шёл на минуты. Последний прыжок домой.
— Львов, как там синхронизация? — спросила она, не отрывая взгляда от экрана.Бортинженер Артём Львов, худой и вечно хмурый, щёлкнул по датчику хронометра.
— Погрешность 0.3 секунды. Стандартная для перегретого процессора. Через час остынет — и всё встанет на места.
— «Стандартная», — фыркнула медик Алиса Горова, затягивая медицинский браслет на запястье.
— У меня пульс сегодня 95, а вчера был 72? Тоже «стандартно»?
— Может, вчера ты кофе меньше пила, — пробурчал Львов, уткнувшись в панель управления.
Вера вздохнула. Экипаж устал. Она сама едва сдерживала дрожь в руках — слишком долго смотрела в пульсирующую бездну нейтронной звезды.
— Готовимся к прыжку, — приказала она. — Соколов, курс на Землю.
Пилот Егор Соколов, которого за привычку говорить загадками звали «Философом», кивнул. Его пальцы пролетели над клавиатурой, запуская алгоритмы.
— Гипердвигатель активирован. Осталось нажать кнопку «домой».
— Всё не так просто, — Львов резко поднял голову. — Процессор снова дёргается. Смотрите.
На экране вспыхнул график — кривая энергии прыжка колебалась, как сердце в аритмии.
— В пределах нормы? — Вера нахмурилась.
— Если норма — это «может взорваться, а может и нет», то да.
Алиса подошла к иллюминатору. За стеклом висела тьма, но не обычная космическая — а густая, словно масло.
— Вы чувствуете? — прошептала она.
— Что? — Львов не отрывался от графиков.— Тишину. Как будто нас… выключили.
— Спасибо за поддержку, доктор, — проворчал Львов. — Капитан, прыжок или нет?
Вера сжала кулаки. В её ушах зазвучал голос инструктора из Академии: «Капитан не ошибается. Он принимает решения».
— Прыгаем.
Егор нажал клавишу.
Сначала ничего не изменилось. Потом иллюминаторы заполнились синим светом — не ярким, а глубоким, как океанская бездна. Вера почувствовала, как время растягивается. Её рука, лежащая на подлокотнике кресла, двигалась медленнее, чем мысль.
— Львов?.. — начала она, но голос прозвучал искажённо, словно из-под воды.
Инженер что-то кричал, тыкая пальцем в экран. Графики прыжка превратились в хаос линий.
— …аномалия! Отменить…
Гиперпространство сжалось.
Вера очнулась.
Тревога.
Она сидела в том же кресле, с той же картой перед глазами. Львов щёлкал по хронометру. Алиса затягивала браслет.
— Львов, как там синхронизация? — спросила Вера, и её собственный голос прозвучал как эхо.
Инженер обернулся. На его лице застыло недоумение.
— Капитан… Мы только что это обсуждали.
Экран хронометра мигнул: 0.3 секунды.
За иллюминатором висела та же густая тьма.
— Повторите последние показания, — тихо сказала Вера.
— Да они не изменились! — Львов ударил кулаком по панели. — Тот же сбой, те же цифры!
Алиса поднесла браслет к свету.
— Мой пульс… Снова 72.
Егор медленно поднял голову.
— Капитан. Мы уже прыгали.
— Не может быть, — прошептала Вера, но её пальцы сами потянулись к журналу полётов. Запись за сегодня была пуста.
Львов встал, бледнея.
— Процессор. Он… перезагрузился. Как будто мы только что вошли в систему.
Вера посмотрела на тьму за стеклом.
— Повторите прыжок.
— Капитан, это…
— Повторите!
Егор нажал клавишу.
Синий свет.
Растянутое время.
Очнулась.
Тревога.
0.3 секунды.
Алиса вздрогнула, сжимая браслет:
— Капитан… У меня дежавю.
Львов выругался сквозь зубы.
Вера встала. Её тень на полу дрожала, словно пыталась убежать.
— Всем оставаться на местах. Проверить системы. И… — она сделала паузу, — записать текущее время. Где нибудь... На бумаге...
Она достала из кармана блокнот — старомодный, с кожаной обложкой. На первой странице, дрожащей рукой, вывела:
Цикл 1. Время: 14:00. Сбой: 0.3 сек.
За окном, в синей пустоте гиперпространства, что-то мелькнуло.
Словно гигантский механизм щёлкнул шестерёнкой.
*****
Экипаж молча наблюдал, как Львов колдовал над панелью управления. Его пальцы метались между клавишами, словно пытались поймать невидимую нить.
— Логи прыжка… стёрты, — выдавил он. — Но энергопотребление соответствует двум активациям гипердвигателя. Мы прыгали дважды.
Алиса прижала биометрический браслет к груди. Её лицо, обычно спокойное, выдавало страх:
— Мои показатели — пульс, давление, уровень кортизола — точь-в-точь как вчера. Как будто я… перезагрузилась.
— Может, это глюк системы жизнеобеспечения? — Егор запустил диагностику, но экраны замигали зелёным: ошибок нет.
— Нет, — Львов ударил кулаком по стенке. — Это не глюк. Процессор фиксирует каждый прыжок, но петля затирает данные. Смотрите.
Он вывел на экран схему квантового процессора — мозг корабля. В центре пульсировала аномалия: участок кода, который повторялся, как замкнутая спираль.
— Это… временная метка? — Вера приблизилась.
— Да. Она обнуляется после каждого цикла. Как будто кто-то ставит нас на паузу и перематывает назад.
Тишину разорвал сигнал тревоги. Гипердвигатель снова заряжался, хотя его не активировали.
— Отменяем прыжок! — Вера бросилась к панели. — Ручное управление!
Львов уже бился над отключением системы, но клавиши не реагировали.
— Он нас не слушает, капитан! Процессор игнорирует команды!
— Тогда выруби его! — крикнул Егор.— Нельзя! Без процессора мы не выйдем из гиперпространства!
Алиса вдруг схватилась за голову:
— Стойте… Я это уже видела. Тот же спор. Тот же сигнал…
Вера ощутила холод в животе. Дежавю.
— Сколько раз мы уже прыгали? — спросила она, глядя на блокнот.
— Судя по износу двигателя… минимум пять, — Львов вывел график. — Но процессор маскирует повреждения.
Синий свет снова залил кабину.
— Пристегнитесь! — Вера вцепилась в кресло.
Гиперпространство сжало корабль. Вера зажмурилась, пытаясь запомнить каждое ощущение: вибрацию сиденья, запахи, вкус металла на языке. Если это снова повторится, она должна найти разницу.
Очнулась.
Тревога.
Блокнот лежал перед ней. Страница была чиста.
— Нет… — Вера перелистнула страницу. Пусто.
— Львов! Проверь журнал!
— Стёрто, — он не отрывался от экрана. — Но энергопотребление… как будто десяток прыжков минимум.
Алиса подняла дрожащую руку:
— Капитан. Посмотрите на это.
Она закатала рукав. На внутренней стороне предплечья виднелись следы от медицинских датчиков — три параллельные полосы.
— Я ставлю их только перед прыжком. Но сегодня утром их не было. Теперь есть.
— Значит, петля сохраняет физические изменения тела, — пробормотал Львов. — Но не не физическое воздействие на другие вещи... Бумагу, например...
Егор вдруг засмеялся. Сухо, без радости.
— Вы поняли? Это не мы застряли. Это корабль застрял в нас.
— Объясни, — Вера повернулась к нему.— Процессор — часть петли. Он записывает данные, но не может их сохранить. Как… зеркало, которое отражает само себя до бесконечности.
Львов вскочил, чуть не сбив Алису:
— Егор прав! Если петля — это ошибка в процессоре, мы должны его перепрограммировать. До прыжка.
— Сколько у нас времени? — спросила Вера.
— Судя по прошлым циклам… 47 минут.
Она кивнула, разрывая страницу из блокнота:
— Делимся. Львов и Егор — взламываете процессор. Алиса — следите за нашими показателями. Я займусь двигателем.
— А если не успеем? — Алиса пристегнула датчики к запястьям экипажа.
— Тогда, — Вера посмотрела на иллюминатор, где синева гиперпространства начинала темнеть, — нас ждёт очередной цикл...
Сорок семь минут спустя Львов вытер пот со лба. Его экран был завален строками кода, но нужный алгоритм ускользал.
— Ещё одна попытка…
— Не успеем, — Егор указал на таймер. — 10 секунд до прыжка.
Вера, стоя у двигателя, вручную перенастраивала контуры. Руки дрожали, но она знала: если петля не сохранит физические изменения, то хотя бы её мышечная память может сработать быстрее в следующем цикле.
— Львов!
— Да! — он ввёл последнюю команду.
— Перезагрузка процессора… сейчас!
Экран погас.
На секунду всё замерло.
Потом кабина наполнилась рёвом сирен.
— Отказ системы! — закричал Егор. — Процессор не отвечает!
Вера бросилась к креслу:
— Аварийное отключение пры…
Синий свет.
Растянутое время.
Очнулась.
Тревога.
В блокноте было чисто.
Алиса, бледная, показала ей руку. Следы от датчиков множились вдвое.
Львов ударил кулаком по стене:
— Он всё стёр! Даже попытку взлома!
— Но мы то помним! — Вера бросила блокнот в урну.
— Капитан, — Егор указал на иллюминатор. — Смотрите.
В синей пустоте гиперпространства, будто отголосок, мелькнул силуэт звёздолёта. Их собственный.
— Отражение, — прошептала Алиса.
— Нет, — Вера сжала блокнот. — Это мы.
Сигнал тревоги заглушил её слова. Гипердвигатель снова активировался.
*****
— Львов, статус?
Инженер, похожий на загнанного зверя, тыкал пальцем в голограмму процессора.
— Петля стала короче. Раньше у нас было 47 минут, теперь — 38. Процессор учится.
— Как учится? — Алиса подключила к виску нейродатчик, отслеживая собственные волны страха. — Он же машина.
— Машина с квантовым мозгом, — огрызнулся Львов. — Каждый цикл он анализирует наши попытки вмешаться и блокирует их. В прошлый раз я попробовал изменить частоту синхронизации — в этом цикле он зашифровал параметры.
Егор, сидя в кресле пилота, вертел в руках старый компас.
— Может, он не враг? Может, это крик о помощи?
— Отлично, — Львов закатил глаза. — Теперь мы будем психоанализировать процессор.
— Тихо, — Вера подняла ладонь. — По плану: в этом цикле тестируем теорию Соколова. Если петля — это область искажённой причинности, попробуем разорвать её, изменив массу корабля.
— Бред, — пробормотал Львов, но уже вводил команды. — Сбрасываем 30% топлива через аварийный клапан. Уменьшаем массу на 12 тонн.
— Алиса? — Вера повернулась к медику.
— Пульс у всех на 10% выше нормы, — та щурилась на экран. — Даже у Львова, хотя он утверждает, что не нервничает.
— Это не нервы, — Львов нажал клавишу. За стеклом иллюминатора вспыхнули струи сброшенного топлива. — Это физиология. Мы прожили неведомое количество циклов и тело помнит стресс.
Корабль дрогнул. Егор схватился за штурвал:
— Прыжок начинается раньше! 35 минут!
— Вперёд! — Вера пристегнулась.
Синий свет.
Растянутое время.
Щелчок.
Очнулась.
Тревога.
— Цикл номер бесконечность, — прошептала Вера.
— Не сработало, — Львов вывел данные. — Масса вернулась к исходной. Топливо в баках.
— Зато прыжок занял на 2 секунды дольше, — Егор указал на хронометр. — Видели структуры за бортом во время прыжка? Как будто пространство кристаллизуется.
— Галлюцинации, — буркнул Львов.
— Нет, — Вера указала на снимки фотонных пластин корпуса корабля — кадры, сделанные во время прыжка. На них отпечатались кристаллические формы. — Вот доказательства.
Алиса вдруг закашлялась.
— Ты в порядке? — Вера обернулась.
— Горло першит, — та потрогала шею. — Как будто… дышала пылью.
— Импланты показывают лёгкий отёк слизистых, — Львов провёл сканирование. — Но причин нет — система фильтров чиста.
— Накопительный эффект, — Егор подошёл к иллюминатору. — Каждый цикл оставляет микротравмы. Мы помним, а тела — помнят вдвойне.
Вера встала с кресла.
— Меняем тактику. Львов — вместо взлома процессора, попробуй его обмануть. Загрузи виртуальную копию системы.
— Для этого нужны ресурсы, — инженер заскрипел зубами. — Придётся отключить щиты.
— Делай.
Тридцать восемь минут спустя Львов рухнул в кресло. На экране перед ним пульсировал цифровой двойник процессора — сердце из света и кода.
— Готово. Запускаю симуляцию петли… сейчас.
Экран взорвался данными. Вера видела, как виртуальный «Галилей» входит в прыжок, сбрасывает топливо, пытается взломать процессор — и всё повторяется.
— Ускорение 1000 к 1, — Львов включил таймер. — Проживём 1000 циклов за минуту.
— Безумие, — Алиса наблюдала, как на симуляции их аватары сходят с ума.
— Они даже не знают, что ненастоящие.
— Нашёл! — Львов остановил запись на 567 цикле. — Смотрите. Когда виртуальный процессор перегружается ошибками, петля на миг размыкается.
— Как долго? — Вера прищурилась.
— 0.04 секунды.
— Достаточно, — она встала. — В следующем цикле вызываем искусственный сбой. Перегружаем процессор мусорным кодом.
— Капитан, это убьёт системы! — Львов вскочил.
— Не убьёт, — Вера показала на симуляцию. — В эти 0.04 секунды мы вручную отключим петлю.
— А если не успеем?
— Тогда, — она посмотрела на фотонную пластину с кристаллами, — попробуем в следующем цикле.
*****
Мусорный код напоминал цифровую бомбу. Львов вживил его в ядро процессора, спрятав за слоями ложных команд.
— Таймер — 30 минут. После активации перегрузка начнётся через…
— Капитан! — Алиса оторвалась от биометрического экрана. — У Егора температура. 39.5.
Пилот, бледный, сидел, прижимая компас к груди.
— Пустяки, — он попытался улыбнуться. — В прошлом цикле было 40.
— Почему ты молчал? — Вера подошла к нему.
— Вы сказали записывать только физические изменения объектов вокруг, — он указал на блокнот. — Температура — моё личное дело...
Львов вздохнул:
— Его иммунная система атакует несуществующие инфекции. Тело думает, что мы болеем месяцами.
— Работаем быстрее, — Вера вернулась к панели.
— Активируй код.
Мусорная программа запустилась. Процессор начал гудеть.
— Перегрузка через 10 секунд, — Львов схватил ручной контроллер. — Я отключаю петлю вручную. Егор, готовься к прыжку!
— Жду, — пилот положил дрожащие пальцы на клавиши.
— 3… 2… 1…
Экран процессора заполнился красными предупреждениями. Вера увидела, как временная метка петли дрогнула.
— Сейчас! — Львов нажал кнопку.
Тишина.
— Отключил? — спросила Алиса.
— Не знаю, — он тыкал в панель. — Логи не…
Синий свет.
Растянутое время.
Очнулась.
Тревога.
Она открыла глаза в темноте. Системы корабля молчали. Только аварийные лампы мерцали красным.
— Львов? — хрипло позвала она.
— Здесь, — послышался голос справа. — Отказ энергии. Процессор мёртв.
— Егор, прыжок! — Вера попыталась встать, но тело не слушалось.
— Не могу… — его голос прервал кашель. — Ручное управление не отвечает…
Алиса включила фонарь. Её лицо было в крови — лопнули капилляры в носу.
— Мы в обычном пространстве. Смотрите.
За иллюминатором висели звёзды. Настоящие, не гиперпространственные.
— Получилось… — прошептал Львов.
— Нет, — Вера указала на датчики. — Атмосфера утекает. Без процессора мы не…
Сигнал тревоги взорвался в последний раз.
Синий свет.
Растянутое время.
Очнулась.
Тревога.
Львов, бледный, смотрел на экран:
— Петля стала короче. 32 минуты.
Алиса вытирала нос платком. На ткани остался кровавый след.
— Тела начинают сдавать, — сказала она просто.
Егор, всё ещё державший компас, поднял его к свету. Стрелка указывала не на север, а на иллюминатор.
— Капитан, — он повернулся к Вере. — Мы не там.
— Объясни.— Компас показывает не на звезду, а на них, — он указал на кристаллы в памяти фотонной пластины. — Они здесь. Во всех прыжках.
— Следующий цикл, — она глубоко вздохнула, — мы идём на контакт.
— С чем? — Львов нервно засмеялся.
— С тем, что старше процессора.
Синий свет.
Растянутое время.
Очнулась.
Тревога.
*****
Львов разложил голограммы данных в воздухе, словно карты Таро. Каждая показывала одно и то же: пульсацию квантового процессора, синхронную с мерцанием кристаллов за бортом.
— Они говорят, — пробормотал он. — Точнее, кричат.
— На каком языке? — Алиса приложила датчик к его виску, проверяя уровень стресса.
— На языке сингулярностей. — Львов ткнул в график. — Видите? Каждый всплеск энергии в процессоре порождает новый кристалл. А каждый кристалл, в свою очередь, усиливает петлю. Это симбиоз.
Вера смотрела на фотонную пластину. Кристаллы, запечатлённые в гиперпространстве, напоминали фракталы — бесконечно повторяющиеся узоры.
— Значит, процессор не причина, а симптом, — сказала она.
— Нет. — Львов выводил схему корабля. — Вот здесь, в ядре процессора, — микротрещина. Её не должно быть. Она появилась во время прыжка к нейтронной звезде.
— Гравитационная деформация? — предположил Егор.
— Хуже. — Львов увеличил изображение. — Трещина ведёт в подпространство. Через неё утекает информация — наши попытки взлома, данные циклов. А кристаллы… — он указал на иллюминатор, — это следы тех утечек. Они растут, как сталактиты. Каждый наш прыжок — рождает гроздь кристаллов.
Алиса вдруг замерла:
— Если информация утекает… Может, кто-то её собирает?
— Не начинай, — Львов закрыл лицо руками. — Мы и так на грани фола.
Вера подошла к панели управления:
— Можно залатать трещину?
— Нужен имплант из квантово-стабильного сплава. Но у нас его нет, — Львов достал аварийный набор для ремонта. — Только это.
Он показал катушку графеновой нити и банку нанопены.
— Смертельный коктейль, — Егор поднял бровь. — Взорвётся при первом же скачке напряжения.
— Альтернатива? — спросила Вера.— Отключить процессор и прыгать вслепую, — ответил Львов. — Шанс выжить — 3%.
— 3% — это ноль, — Алиса скрестила руки. — Наши тела не выдержат ещё десятка циклов. Посмотрите.
Она вывела на экран биометрические данные. Графики напоминали кардиограмму умирающего: иммунитет Егорa рухнул, у Веры начался некроз мелких сосудов, у Львова — тремор, мешающий работать.
— Тогда идём ва-банк, — Егор взял катушку из рук Львова. — Латаем трещину.
— Это не сработает, — Львов отобрал нить. — Даже если закупорим трещину, петля уже стала автономной. Кристаллы питают её, как батареи.
Вера пристально посмотрела на кристаллы за стеклом.
— А если разрушить их?
— Чем? — Львов засмеялся. — У нас нет оружия такого уровня.
— Есть, — Егор указал на двигатель. — Гиперпрыжок вблизи кристаллов создаст гравитационную волну.
— Это… — Львов замер, просчитывая. — Возможно. Но волна разрушит и нас.
— Не обязательно, — Вера активировала карту гиперпространства. — Если прыгнуть через кристалл, волна пройдёт вперёд по вектору.
— А мы останемся с обратной стороны ударной волны, — закончил Львов. — Гениально. И безумно.
— Шансы? — спросила Алиса.
— 12%, — ответил Львов после паузы. — Если я правильно рассчитаю точку входа.
— Делаем, — Вера положила руку на панель активации прыжка.
— Капитан! — Львов схватил её за запястье. — Мы не можем. Без импланта процессор развалится при прыжке.
— А если совместить? — Егор взял банку нанопены. — Латаем трещину и сразу прыгаем. Пока пена застывает, процессор стабилизируется.
— Это как делать операцию на сердце во время падения с небоскрёба, — проворчал Львов, но уже вводил параметры в компьютер. — 8 минут на ремонт. 10 секунд на прыжок.
— А если петля… — начала Алиса.
— Убьёт нас? — перебил Егор.
— Она уже делает это.
Синий свет.
Растянутое время.
Очнулась.
Тревога.
Львов вскрыл панель процессора. Внутри, среди светящихся кристаллоподобных структур, зияла чёрная трещина.
— Она пульсирует, — прошептал он. — Как рана.
— Делай быстрее, — Вера держала фонарь.Он впрыснул нанопену в трещину. Вещество начало расширяться, заполняя пустоту, но тут же испарялось, сталкиваясь с подпространственными полями.
— Не держится! — Львов запустил графеновую нить через пену, создавая армирующий каркас.
Процессор завибрировал. На экранах корабля вспыхнули предупреждения.
— Поля дестабилизируются! — крикнул Егор с мостика. — Кристаллы приближаются!
— Ещё минута! — Львов, стиснув зубы, вплетал нить в структуру процессора.
Алиса, наблюдая за биометрией, вдруг вскрикнула:
— Львов! Твои показатели…— Молчи! — он не отрывался от работы. — Я знаю.
Его руки кровоточили — графеновая нить резала кожу, но инженер продолжал плести сеть.
— Готово! — Он отшвырнул инструмент. — Прыжок! Сейчас!
Вера влетела на мостик.
— Координаты!
— Заложены! — Егор активировал двигатель.
— Цель — центральный кристалл.
Синий свет заполнил кабину. На этот раз гиперпространство ревело, как раненый зверь. Кристаллы вокруг корабля трещали, сливаясь в спираль.
— Ударная волна через 5 секунд! — Львов упал в кресло, зажимая окровавленные ладони.
— Всем держаться! — Вера вцепилась в подлокотники.
«Галилей» рванул вперёд, пронзая кристалл.
Синий свет.
Растянутое время.
Очнулась.
Тревога.
Она лежала на полу мостика. Иллюминаторы были затемнены, но датчики показывали: корабль в обычном пространстве.
— Львов? — она поднялась, шатаясь.
Инженер сидел у процессора. Трещина на его поверхности была затянута блестящим графеновым шрамом.
— Работает, — хрипло сказал он. — На 68% мощности, но петля…
— Прервана, — закончила Вера.
Алиса помогала Егору подняться.
— Мы вырвались? — спросил пилот.
— Не совсем, — Львов указал на экран.
*****
Львов разложил на столе образцы: пробирки с их кровью, волосы, кусочки кожи. Под микроскопом клетки напоминали пазл, собранный пьяным богом — хромосомы рвались, теломеры таяли, как весенний лёд.
— Это не старение, — Алиса провела пальцем по голограмме ДНК. — Это… распад. Клетки теряют память о том, как быть человеком.
— Эффект Мориарти? — спросил Егор, но без обычной иронии.
— Хуже, — Львов указал на график мутаций. — Петля не просто повторяет время. Она стирает его. Мы — черновики, которые переписывали слишком много раз.
Вера стояла у иллюминатора.
— Сколько у нас? — спросила она, не оборачиваясь.
— Дней пять, — ответила Алиса. — Потом органы начнут отказывать. Мозг — первым.
— Бред! — Егор, ударил кулаком по столу. Пробирки подпрыгнули. — Мы же вырвались из петли!
— Вырвались, — Львов повернул к нему экран. — Но процессор всё ещё нестабилен. Он продолжает нас множить в квантовых связях.
— Через что?! — Егор засмеялся истерически. — Ты совсем спятил!
— Через это, — Львов сорвал с руки повязку. Под ней кожа была покрыта узором, похожим на схемы процессора. — Он вшивает себя в нас. Становится частью ДНК.
Тишину разрезал сигнал тревоги. Егор, не отрываясь от мониторов, произнёс:
— Гипердвигатель снова активируется. Через 10 минут.
— Это невозможно, — прошептала Вера. — Процессор отключён…
— Не полностью, — Львов показал на трещину в чипе. Егор встал, медленно подходя к Вере.
— Что нам делать, капитан?
— Решение есть, — Львов поднял голову. — Жёсткий перезапуск. Выжигаем всё ПО, включая базовые системы. Шанс, что процессор перестанет течь в подпространство — 40%.
— А шанс выжить? — спросила Вера.
— 15%.— Ниже, чем у покерного блефа, — пробормотал Егор.
— Есть другой вариант, — Вера оглядела всех. — Мы взорвём процессор.
— Шедеврально, — закончил Львов. — Это убьёт не только системы навигации, щиты, жизнеобеспечение, но и...
— И нас заодно, — Егор скрестил руки. — Вы явно сдурели...
— Нет, — Вера положила кристалл на стол. — Мы можем успеть добраться до спасательных капсул...
— А корабль? — спросила Алиса.
— Корабль погибнет, — Вера посмотрела на каждого. — Но мы останемся живы.
Егор рассмеялся:
— Ты хочешь, чтобы мы выбрали между смертью от прыжков и смертью в вакууме?
— Между смертью и шансом, — поправила Вера. — Система даст нам 10 минут. За это время можно добраться до спасательных капсул и убраться прочь от корабля.
— Капсулы рассчитаны на сутки полёта, — Львов поднял бровь. — А до ближайшей станции — месяц.
— Значит, будем надеяться на чудо, — Алиса улыбнулась.
— Чудес не бывает! — Егор снова закипел. — Это всё из-за тебя, Вера! Если бы ты не дала команду к прыжку…
— Если бы я не дала команду к прыжку, — перебила его капитан, — мы застряли бы неизвестно где за миллиарды парсек от Земли...
Тишина.
— Голосуем, — сказала Алиса.
— Нет, — Вера села в кресло. — Я капитан. Ответственность на мне.
— Львов, подготовь процессор к подрыву. Алиса — раздай команде нейростимуляторы. Егор…
— Рассчитаю траекторию импульса, — кивнул пилот.
Час спустя процессор горел. Буквально — Львов поджёг его плазмой.
— Импульс через 10 секунд! — крикнула Вера, вводя ключ в панель управления.
— Капсулы готовы, — сообщил Егор.
— И пореже дышите, — Алиса поправила шлем.
Кристалл взорвался светом. Волна прошла сквозь них, выжигая всё на своём пути. Вера увидела, как её кожа на миг стала прозрачной, обнажая кости, словно рентгеновский снимок.
— Жми, твою мать! — Львов рванул рычаг.
Процессор разорвало на части. «Галилей» содрогнулся, системы гасли одна за другой.
— Поехали! — Вера толкнула команду к шлюзу.
Капсулы выстрелили в чёрный океан космоса, оставляя за собой дрейфующий труп «Галилея».
*****
Крейсер «Титан» обнаружил их через 17 дней. Спасательные капсулы «Галилея» дрейфовали в радиусе полукилометра, словно осколки разбитой планеты. На борту «Титана» долго не верили показаниям сканеров:
— Это же экипаж Костровой! Они числятся погибшими больше десяти лет!
Вера, обернутая в биоплёнку, услышала этот разговор сквозь морок седативов. Её тело напоминало восковую фигуру — кожа отслаивалась, ногти почернели от некроза. Рядом, в капсуле-изоляторе, Львов бредил на языке квантовой механики. Алису спасли чудом: её сердце остановилось на 8 минут. Егор, единственный, кто сохранил рассудок, молчал. На допросе он показал на Веру:
— Она всё знала. И повела нас на смерть.
Разбирательство длилось три года.
— Вы игнорировали протоколы, капитан Кострова! — Прокурор тыкал пальцем в голограмму «Галилея». — Почему не эвакуировались при первом сбое?
Вера смотрела на свои руки. Шрамы от петли светились под УФ-лампами, как татуировки.
— Мы пытались спасти корабль.
— Корабль? — Прокурор зачитал показания Егора: — «Она одержима манией величия. Готова убить всех ради миссии».
Львов, вызванный как свидетель, вышел вперёд:
— Петля была внешней угрозой. Капитан действовала по обстановке.
— По обстановке? — Прокурор вывел данные: 83% систем «Галилея» разрушены до взрыва процессора. — Вы уничтожили корабль, чтобы скрыть халатность!
В зале зашептались. Вера поймала взгляд Алисы — та смотрела в пол. Лишь Львов кивнул ей из первого ряда, но его лицо было пустым.
Приговор: Пожизненный запрет на полёты. Стирание из реестра капитанов.
*****
Через 25 лет Вера очнулась от знакомого гула.
Кофе в её кружке замер, пузырьки воздуха в жидкости застыли, как в янтаре. За окном дождь повис в воздухе, капли превратились в хрустальные бусины.
— Не может быть, — она коснулась стола. Дерево под пальцами дрогнуло, словно живое.
Синий свет.
Растянутое время.
Очнулась.Тревога.
0.3 секунды.
— Львов!? — Она осеклась на полуслове...
— Выбор за тобой, — голос Львова раздался рядом. — Остаться или прыгнуть.
Звездолёт вошёл в прыжок, не оставив следа.